Лукьяненко гениален!) Вот вы говорите "бессмертие - это скучно". Не говорите? А в фантастике часто встречается. "Горе мне, бессмертному, вынужденному смотреть, как умирают любимые и друзья..." "О, как скучно веками жить одну и ту же унылую жизнь..." Вот же нытье постыдное! Горе - так не смотри. Скучно - так не живи одну и ту же жизнь. Я бы хотел прожить кучу и разных. ...Врач. Лучше, всё-таки, хирург. Там всё сразу видно, быстрый результат, это не психиатрия. - Доктор, мы его теряем! Из-под очков, над повязкой - суровый взгляд на молоденькую медсестру. - Тампон, вашу мать! Кровь уберите! Исключительно на "вы". Я же хирург. Профессор. - Скальпель. ...Выходишь из операционной, анестезиолог Боря молча даёт сигарету, затягиваешься. Вспоминаешь, что бросил курить лет пять назад. Да... восемь часов операция шла... быстро справились... - Доктор!!! Смотришь на заплаканную женщину. - Жить будет. Да не рыдайте вы, не рыдайте! И жить будет, и бегать будет, всё будет... И уходишь такой согбенный и усталый, роняя капли пота со лба, в кабинет, пить коньяк из стакана. А медсестричка за тобой бежит, глядя влюбленными глазами… …Космонавт. Тридцать лет после первого полёта, наконец-то снова на орбиту. Дождался. В соседнем кресле молодой и ушлый, смотрит снисходительно. — Командир! Что вам Рогозин в сторонке говорил? — Сказал, что они только на вид страшные… — Кто? Молчишь, вспоминая первый полёт. Улыбаешься задумчиво. Под тобой тысячи тонн керосина и жидкого кислорода. Отсчёт идёт… — Сам всё увидишь, Толя. Сам. Вот, молодой тоже замолчал, задумался. Байки вспоминает, слухи… — Так что… правда? — Скоро увидишь. Над головой болтается «индикатор невесомости» — фигурка на резинке. Как выйдем на орбиту — поплывёт. Фигурка изображает синего спрута идущего на вытянутых щупальцах и ты улыбаешься. Чувство юмора всегда пригодится. Главное, чтобы они не обиделись… …Генерал. Старый уже, подчиненные посмеиваются. Между собой, конечно. А так-то уважают. Если кто чужой рискнёт пошутить, желваки задвигаются, взгляд станет стальным. — Молод ты, о нашем старике острить! Знаешь, что он при штурме Лобковой Балки в атаку первым пошёл? Квадрокоптер сбили, что впереди — непонятно, а он трофейный «Джавелин» поднял и… Слушаешь тихонько, как за дверью молодого распекают, улыбаешься в усы. Прохаживаешься по кабинету. Протез скрипит на правой ноге, моторчик подвывает, пора бы на профилактику отдать… Ну так что там у нас на карте? Нью-Йорк… Большой город, да. Непростой. Эх, земля американская, многострадальная… Ординарец приносит чай с лимоном, косится на карту. — Да, Рустем, — говоришь ему задумчиво. — Вот и вашему поколению свой подвиг достанется. …Эстрадная звезда. Хрен его знает, при чём тут эстрада вообще, всё давно в сети, в голографии, в мозгах через нейрошунт. В реальности только веселье. Врываешься такой весь энергичный в модный салон на золотой миле, вокруг прихлебатели вьются, девочки похожие на мальчиков и мальчики, похожие на девочек. Ну и пара охранников, стилист, врач, дантист и диетолог. — Не ждали? С хохотом и объятиями к хозяйке салона, блядь ещё та, но тусовка здесь самая модная. За спиной злобный шёпот: — Вот не пойму, он пидор или нет? — По характеру точно, а так не знаю… тварь дутая, таланта нет, один эпатаж… Ухмыляешься. Идёшь. По пути рояль, белый, стэйнвей. Внезапно сел. Руки вскинул. По клавишам! Тишина! Только музыка плывёт. У всех открылись рты. Начинаешь петь. У суки-хозяйки слёзы, гости навзрыд. — Вчера сочинил, — говоришь небрежно. — Кто-нибудь записал? Копию мне, остальное стереть. Дайте маркер! Не говном же мне на рояле расписаться! Да, и где тут можно нюхнуть коксу и поблевать? — Вам — везде! — выдыхает хозяйка… …Монах. Старец. В келье. Тишина. Библия открыта на сто сорок третьей странице. Тут скрыто, чувствую. Второй год думаю над этой строкой. Пока не додумаю, умирать нельзя. Ангел уже трижды приходил, но так и не рискнул приблизиться. Видел, что думаю. Надо осмыслить… …Ну да, бандит, мошенник, авантюрист. А как иначе. Жизнь такая. Все ловчат. Но у меня есть какие-то моральные принципы, точно знаю. Не задумывался, но есть. Ворую только у богатых. У бедных-то что взять, верно? — У тебя будет пять секунд на взлом кода, понимаешь? Хакер кивает. На лице шлем виртуальной реальности, в вену воткнута игла от капельницы со стимулятором. — А у тебя есть две минуты чтобы нейтрализовать охрану. Худой мужик азиатского вида скалится. Он не умеет говорить, не научился, слишком много времени тратил на боевые искусства. — По моей команде, — напоминаешь. — У меня самое сложное. Поправляешь смокинг, приглаживаешь волосы. Выходишь из сортира. Четыре минуты на то, чтобы обольстить жену банкира, трахнуть её и узнать, как звали их собачку. От этого зависит миллион баксов. Да что там миллион — миллиард!.. …Лесник я, понимаете? Лесник. Не потому, что лес люблю. Людей я ненавижу. Выходишь из избушки, снег лопатой разгребаешь. Стоишь, смотришь. Красота. Никого вокруг. Только медведица недоенная ревёт в хлеву. Сейчас, Машка, сейчас... Эх… красота какая… скоро на тепло пойдёт, месяца через три и снег стает… хорошо… Почесался, вздохнул. Вернулся в избу за валенками. Включил приемник на всякий случай. Вдруг вымерли? Нет, опять трендят на все лады. Провели уникальную операцию, запустили в космос экипаж, начали военную операцию, эстрадная звезда исполнила гениальный хит, Церковь сообщила о новом откровении, найденном в Библии, в Монте-Карло ограбление века… Скукота. Выключаешь радио, идёшь доить Машку… Вот видите, сколько всего интересного может быть? А вы — «скучно быть бессмертным, всё повторяется, всё скучно…» Да ничего не скучно. Я бы на тысячу лет нашёл занятий без проблем.